Ананьинский могильник: основные вехи исследований, коллекции и характер памятника

 Кузьминых С.В., Чижевский А.А. Ананьинский могильник: основные вехи исследований, коллекции и характер памятника. //У истоков археологии Волго-Камья (к 150-летию открытия Ананьинского могиль­ника). Серия «Археология евразийских степей». Выпуск 8. Елабуга, 2008 с.6-11

Кузьминых С.В., Чижевский А.А.

Ананьинский могильник: основные вехи  исследований, коллекции  и характер памятника.

Ананьинский могильник — эпонимный и пер­вый исследованный памятник ананьинской куль­турно-исторической области раннего железно­го века. В 2008 г. минуло 150 лет со дня его пер­вых раскопок.

Основные вехи исследований. Находки из Ананьинского могильника впервые обратили на себя внимание священника Елабужской По­кровской церкви Михаила Ардашева в 1849 г. (Худяков, 1923. С. 93), из ученых известного русского историка, уроженца Елабуги К.И. Невоструева (1850-е гг.). В 1856 и 1857 гг. Невоструев и городской голова Елабуги И.В. Шишкин — отец великого русского художника И. И. Шишкина — пытались выхлопотать в Удельном ведомстве Вятской губернии разре­шение на раскопки могильника, но ведомство, управлявшее имуществом и землями, приписан­ными к царской фамилии, отказало в их проше­нии, оставив за собой право проведения раско­пок на «казённых» государевых землях (Жаравин, 2004. С. 15) и поручив провести летом 1857 г. пробные раскопки памятника управляющему Удельной конторой г. Елабуги, вырывшему на дюне бессистемно и безрезультатно яму арши­на в четыре (Васильев, 2002. С. 446).

Первые раскопки Ананьинского могильника с научной целью провел в июне 1858 г. при со­действии И.В. Шишкина П.В. Алабин (рис. 2), в то время помощник управляющего Вятской удельной конторой. Для работ на могильнике были согнаны крестьяне (около 100 человек) «с трех окрестных деревень: Ананьиной, Мальце­вой и Поспеловой». В один день было вскрыто 4 погребений, включая коллективные по 2-3 человека: зафиксированы трупоположение, тру-посожжение, частичные захоронения, в том чис­ле черепов. Конечно, ни Алабин, ни Шишкин не были специалистами-археологами, но по заме­чанию К.И. Невоструева, «запасшись руковод­ствами по курганной части, тщательно и осторожно вели дело с «Фундуклеем в ру­ках», все наблюдали, записывали и сообра­жали» (1871. С. 77). По свидетельству совре­менников, Алабин ходил по раскопу с корзиной, «находки обирал и запись вел» (цит. по: Васи­льев, 2002. С. 446).

Уже в сентябре того года Алабин на­писал отчет о раскопках могильника, в котором описал и определил время находок (добулгар- ский период) и предположил, что памятник ос­тавлен скифами. Спустя год отчет был опубли­кован в «Вятских губернских ведомостях», а еще через год — в «Вестнике Императорского Русского Географического общества» (Алабин, 1859; 1860). Относительно методики раскопок Алабина и Шишкина, а также качества публи­кации первых раскопок Ананьинского могильни­ка часто звучала и звучит до сих пор уничижи­тельная оценка. Но следует иметь в виду, что «в ходе работ П.В. Алабин вел дневник раско­пок, делал записи, составлял опись находок по мере их выявления. Однако при этом не было сделано рисунков, чертежей и карт, но их в то время не делал никто. Методика полевых ра­бот, использовавшаяся на могильнике, соответ­ствовала тем требованиям, которые рекомен­довалось применять при раскопках археологи­ческих памятников» (Сенникова, 1998. С. 81). Публикация Алабина привлекла к себе внима­ние в научных кругах России. Именно с этого времени в отечественной и европейской исто­риографии началось обсуждение проблемы Ана­ньинского могильника, которая только в начале XX в. станет проблемой ананьинской культуры в целом[1].

Во второй половине XIX – начале XX в. Ананьинский могильник подвергался многочисленным и бессистемным раскопкам. Приведем ниже составленный Ст.А.Васильевым (2002, с.446), дополненный и скорректированный нами перечень посещений, обследований и раскопок, последовавших за исследованиями П.В.Алабина и И.В.Шишкина в 1858 г.

  1. 1860-1870-е гг. — И.И. Шишкин, посеще­ние. Сделал эскиз пейзажа могильника и пожер­твовал его через Г.Н. Потанина Обществу ар­хеологии, истории и этнографии при Казанском университете. После образования Государствен­ного музея изобразительных искусств РТ пей­заж оказался в его собрании. В настоящее вре­мя экспонируется в музее семьи Шишкиных в Елабуге.
  2. 1865 г. — П.П. Лерх, небольшие раскопки, сборы и покупки.
  3. 1870 г. — К.И. Невоструев, раскопки, сбо­ры и покупки, в том числе приобретена у крес­тьян д. Ананьино каменная плита с изображе­нием фигуры ананьинского воина, украшающая ныне экспозицию Государственного Историчес­кого музея.
  4. 1872 г. — Й.Р. Аспелин, раскопки и покупки (см. подробнее ниже в статье К. Карпелана и П. Уйно)
  5. 1870-е гг. — Н.Ф. Высоцкий, Н.А.Толмачев, Н.М. Малиев, осмотр, частичные раскоп­ки, покупки.
  6. 1878 г. — Й.Р. Аспелин, посещение и покуп­ки в дни IV Всероссийского Археологического съезда в Казани.
  7. 1879 г. — П.Д. Шестаков, небольшие рас­копки, покупки и сборы.
  8. 1880 г. — П.П.Пасынков, небольшие рас­копки и покупки.
  9. 1880-1881 гг. — А.Н. Родаков, небольшие раскопки, сборы (до 40 различных предметов).
  10. 1881 г. — М.В.Малахов осмотрел могиль­ник 1 июня, сделал 3 фотоснимка с трех сторон. Местонахождение фотографий неизвестно.
  11. 1881 г. — П.А. Пономарев, Н.П. Лихачев, Н.П. Загоскин, Н.М. Малиев, раскопки, покуп­ки, сборы. Верхний слой дюны снят и тщатель­но просеян. На глубине 4-5 аршин обнаружено нетронутое погребение к каменном склепе из плит с 10 костяками и богатым сопроводитель­ным инвентарем (около 350 предметов).
  12. 1887-1888 гг. — А.А. Спицын, обследова­ние.
  13. 1891 г. — Ф. Д. Нефедов, раскопки. Вскрыл не менее 6 нетронутых погребений.
  14. 1894 г. — Ф.Д. Нефедов, раскопки. Добы­то несколько новых находок.
  15. 1894 г. — П.А. Пономарев, А.Ф. Лихачев, Н.М. Малиев, раскопки. Площадь могильника была прорезана траншеями по направлению с севера на юг.
  16. 1897 г. — И.А. Износков, покупки и сборы.
  17. 1897 г. — Ф.Д. Нефедов, раскопки и сборы.
  18. 1897 г. — барон Ж. де Буйе, осмотр и по­купки.
  19. Конец XIX в. — В.А. Толмачев, А.А. Шту- кенберг, Е.К. Тевяшев, покупки и сборы.
  20. 1907 г. — М.В. Малахов, раскопки и сборы.
  21. 1909 г. — А.М. Тальгрен, обследование, сборы и покупки.
  22. 1910-е гг. — М. Стрёмберг-Комарова, по­купки.
  23. 1930 г. — А.В. Збруева и Н.Ф. Калинин, обследование и раскопки. Вскрыто одно нетро­нутое мужское погребение. Выявлена степень поврежденности памятника прежними раскопка­ми.
  24. 1943 г. — П.П. Ефименко, разведочная траншея. Прошла по перекопанным участкам дюны.
  25. 1989 г. — К.И. Корепанов, раскопки посе­ления эпохи поздней бронзы.

В конце XIX в. Ф.Д. Нефедов констатировал: «Печальный вид представляет в настоящее время этот памятник: по всей дюне лежат бугры черной земли, ямы, всюду рассеяны че­репки, человеческие кости, камни…». Причем, как отмечал М.Г. Худяков (1923. С. 94), «архео­логи, производившие раскопки Ананьинского могильника, считали каждый свои работы за окончательные, но действительность не оп­равдывала их убеждения, и новые раскопки открывали еще не тронутые погребения». Архивная полевая документация раскопок XIX в. (чертежи, планы) не сохранилась, а в основном попросту не велась; известны, правда, описания вскрытых могил (Алабин, 1860; Eichwald, 1860; Aspelin, 1875. S. 114, 115; Пономарев, 1882; Не­федов, 1899). Изображения вещей полнее пред­ставлены в работах финских археологов И.Р. Аспелина (Aspelin, 1877) и А.М. Тальгрена (Tallgren, 1919). Среди российских исследователей лишь К.И. Невоструев (1871) и Ф.Д. Нефедов (1899) сопроводили свои публикации рисунками погребального инвентаря.

Среди старых дореволюционных — раско­пок наиболее тщательными в методическом отношении признаны исследования П.А. Поно­марева (1882). Не случайно они привлекли при­стальное внимание А.М. Тальгрена (1913; 1919), М.Г. Худякова (1923) и А.В. Збруевой (1937; 1952) при характеристике погребального обря­да и инвентаря Ананьинского могильника и куль­туры в целом. К сожалению, полевая документация раскопок Пономарева большей частью оказалась утраченной при пожаре в его доме в Суконной слободе (Худяков, 1920). Методические и документированные раскопки могильника провели в 1930 г. А.В Збруева и Н.Ф. Калинин, но, к сожалению, к этому времени нетронутых раскопами и гра­бительскими ямами участков дюны практиче­ски не сохранилось; удалось выявить только одно не потревоженное перекопами погребение (Збруева. 1937. С. 100-104). Разведочная тран­шея П.П. Ефименко в 1943 г. прошла по уже пе­рекопанным участкам дюны (Збруева, 1952. С 197). Последние раскопки в юго-западной ча­сти дюны предпринял К.И. Корепанов (1991), ис­следовавший в 1989 г. не потревоженные пере­копами участки культурного слоя поселения по­зднего бронзового века с керамикой балымско — карташихинского типа, перекрытые толщей на­носного речного песка мощность до 1 м.

Судьба коллекций. Вещи из Ананьинского могильника оказались во многих российских и зарубежных музеях. Ряд из них, особенно изде­лия в зверином стиле и каменные стела и плита с изображениями человеческих фигур, являют­ся хрестоматийными: их изображения «переко­чевывают» из публикации в публикацию, от И.Р. Аспелина (Aspelin, 1877. Fig. 402-500) до современных. Но это лишь малая толика ана­ньинского собрания древностей, которое, по дан­ным А.М. Тальгрена (явно неполным), насчи­тывает около 1500 предметов (Tallgren, 1919. Р. 35).

Крупнейшие собрания вещей из Ананьинского могильника сосредоточены в Музейном ведом­стве Финляндии (МВФ) (Tallgren, 1928. S. 142, 145) — раскопки, покупки и сборы Й.Р. Аспелина колл. № 1400: 1-637), покупки и сборы А.М. Тальгрена (колл. №5381: 1-137), покупки М. Стрёмберг-Комаровой (колл. № 7201: 1-18 и 261: 1-38), Национальном музее Республики Татарстан (Ефимова, 1956. С. 12-21; 1980. С.11-12)  — раскопки и сборы П.Д. Шестакова 1879 г. (колл. № 5353 или ОА-14: 1-24, 274-292) и П.А. Пономарева 1881 г. (колл. № 5347 или ОА- 6), покупки и сборы П.П. Пасынкова 1880 г. (колл. № 5348 или ОА-7: 1-55), покупки и сборы конца XIX в. В.А. Толмачева (колл. № 5398 или ОА-8), Н.П. Лихачева и П.А. Пономарева (колл. № 5353 или ОА-14:41, 74-80,84-86, 231, 236, 238-240, 271), А.А. Штукенберга (колл. № 5353 или ОA-14: 25—40) и др.), раскопки А.В. Збруевой и Н.Ф.Калинина 1930 г., п.101 (колл. № 7762:1-3), Государственном Историческом Музее – раскопки и сборы П.В.Алабина 1858 г. (колл. № 16981), покупки и сборы И.А.Износкова 1897 г. (колл. №№ 36495, 39050 и др.), А.Н.Родакова 1881г. (колл. № 54746), музее антропологии МГУ -раскопки и сборы Ф.Д. Нефедова 1891 и 1894 гг. (колл. № 135) и А.В. Збруевой 1930 г. (колл. № 134), Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого — раскопки П.В. Алабина (колл. № 1093), покупки и сборы М.В. Малахова (колл. № 1300-1) и др.), Государственном Эрмитаже — покупки и сборы Е.К. Тевяшева (колл. № 1748) и др.

Древности Ананьинской дюны. Комплекс археологических памятников расположен в 3 км к востоку от бывшей д. Ананьино Елабужского р-на Республики Татарстан (рис. 4) (ныне — дач­ное поселение, см. рис. на с.З настоящего сбор­ника) на песчаном останце дюнной гряды дли­ной около 200 м и высотой около 4 м, который вытянут вдоль края поймы левого берега р. Тойма, правого притока Камы, в направлении севе­ро-запад — юго-восток. Современное русло Тоймы проходит в настоящее время далеко к югу (см. о физико-географическом положении Ана­ньинского могильника в древности в статье О.В. Бакина в настоящем сборнике).

Согласно современным представлениям (Ар­хеологическая карта…, 1981. № 793; Кузьми­ных, 2005а; 20056; Чижевский, 2008), на Анань­инской дюне располагался комплекс разновре­менных археологических памятников. В ее юго­западной части выявлен культурный слой мощ­ностью до 70 см с керамикой эпох неолита (волго-камская культура) и поздней бронзы (приказанская культура, по А.Х.Халикову, с керамикой атабаевского, луговского или сусканского типов) и немногочисленными раздробленными костя­ми животных (Археологическая карта…, 1981. № 794). Материалы позднебронзового Анань­инского поселения 15/14-13/12 вв. до н.э. дос­таточно представительны и идентичны таким близлежащим памятникам этого региона, как Гулюковское 3 и Каентубинское островное. Пол­нее всего они опубликованы А.В.Збруевой (1937. С. 104-108; 1952. С. 193-198). Возможна связь с Ананьинским поселением ряда каменных и бронзовых орудий: кельтов — одно- и двуушкового дербеденевского типа и с лобным ушком, втульчатых тесел, ножей (Збруева, 1952. Табл. 36,17-21), рыболовных крючков и шильев, хотя нельзя исключить и того, что они выданы при покупке за находки с Известного памятника.

Следующий хронологический горизонт древ­ностей Ананьинской дюны эпохи поздней брон­зы связан с существованием могильника 12/11— 9/8 вв. до н.э. (маклашеевская культура). По­гребальные комплексы этого времени раскоп­ками не выявлены, но об их наличии можно пред­полагать по массовым находкам небольших бронзовых ножей с выделенным узким подпрямоугольным черенком и украшений (бляшки с «глухим» ушком), не характерных в таком со­четании для поселенческих древностей, но ши­роко представленных в маклашеевских могиль­никах Маклашеевский 3, Полянский 1,2, Новомордовский 2, 5, 8, Соколовский 10, Измерский 7. Девичий Городок 4, Березовогривский 1-2, Мурзиха 2 и др.). Причем эти материалы выяв­лены в разных собраниях: и Музейного ведом­ства Финляндии, и Государственного Истори­ческого музея, и Национального музея Респуб­лики Татарстан, что исключает случайность их набора. Продолжением могильника финала бронзового века являлся некрополь постмакла- шеевской культуры начала эпохи раннего желе­за (9/8—7/6 вв. до н.э.), который также не выяв­лен раскопками и реконструируется по наход­кам вещей предскифского и раннескифского облика (бронзовые, биметаллические и желез­ные кинжалы, наконечники стрел, детали конс­кой упряжи, кельты с овальным устьем втулки и др.)[2].

Однако основная часть захоронений на Ана­ньинской дюне, включая документированные комплексы из раскопок П.В. Алабина, П.А. По­номарева, Ф.Д. Нефедова и А.В. Збруевой, свя­зана с ананьинской культурой шнуровой керамики (7/6-4 вв. до н.э.). Погребальный обряд и ин­вентарь захоронений данной культуры в Анань­инском могильнике имеет ряд общеананьинских и специфических черт (Чижевский, 2008. С. 62­70). Среди последних — каменные ящики и де­ревянные гробницы, кремация погребенных, кельты с шестигранным устьем втулки специ­фических камско-вятских типов (прежде всего КАН-98, 104, 106, 108; Кузьминых, 1983. Рис. 48), чеканы и втоки (Кузьминых, 1983. Табл. 56, 4, 7, 13, 18, 19, 23), обилие металлических из­делий в скифо-сибирском зверином стиле (Ва­сильев, 2004), сосуды со сложными шнуровыми узорами (Збруева, 1952. Табл. 14, 6, 9, 10; Халиков, 1977. Рис. 91, 1, 2, 4). Помимо обычных грунтовых захоронений, известны шесть погре­бений, которые рассматриваются как подкурганные. Они совершены внутри трех каменных колец диаметром 16-25 м. Поверх могил сохра­нились следы жертвенных кострищ и поминаль­ных тризн. Затем пространство внутри колец было забутовано, вероятно, дерном, а по пери­метру обложено каменной крепидой. Своеобраз­на также группа захоронений одних черепов и костяк человека с отрубленной головой. Антропологический тип умерших — своеобразные «низколицые монголоиды» с некоторой приме­сью европеоидных черт.

С Ананьинским могильником связаны камен­ные стела и плита с изображениями человечес­ких фигур, экспонируемые в Государственном Историческом музее. На стеле подпрямоугольной формы с округлым верхом (1,53><0,3 м) выг­равирован воин в скифском костюме — остроко­нечном головном уборе, узком кафтане с поясом, штанах и мягких сапогах. При воине имелось оружие и украшения — боевой топор, кинжал — акинак, стрелы, шейная гривна. Изображение на плите более схематичное и меньше по разме­рам. Мужчина одет в узкий костюм (кафтан с поясом, штаны, сапоги), украшенный апплика­цией или вышивкой на груди, локтях, коленях и концах рукавов. Большинство исследователей относят стелу и плиту к ананьинской эпохе[3].

В собраниях Ананьинского могильника из Музейного ведомства Финляндии, Музея ант­ропологии МГУ и Национального музея Респуб­лики Татарстан хранится достаточно большая серия украшений пьяноборских (не азелинских и не мазунинских!) типов, которые, вероятнее всего, не имеют к этому памятнику непосред­ственного отношения. Мы предполагаем, что дело даже не в путанице коллекций Ананьинского и Пьяноборского могильников в музейных со­браниях[4]. Более вероятной представляется си­туация, когда скупщики древностей конца XIX в. выдали находки из разрушаемых или грабитель­ски вскрытых погребений в Пьяном Боре или в других могильниках пьяноборской культуры за вещи, найденные в Ананьинском могильнике. Резон в том один: последние — в силу сложив­шейся на рынке древностей коньюнктуры — сто­или существенно дороже, нежели находки из пока что малоизвестных памятников. Вероятно, та­ким же образом в коллекции Ананьинского мо­гильника оказались медные абашевские топо­ры (Збруева, 1952. Табл. 36: 16) и булгарские вещи.

Открытие Ананьинского могильника стало важной вехой в истории русской археологии. С этого момента берет свое начало не только ананьинская археология, но и в целом первобытная археология на северо-востоке Европы. Принци­пиально важно, что первые же раскопки памят­ника вызвали пристальный интерес не только в научной среде России, но и Европы. В то же время это имело и свою обратную сторону: Ананьинская дюна стала притяжением не только профессиональных археологов, но прежде все­го «любителей» и «копателей» (в основном кре­стьян д. Ананьино). В итоге до наших дней дош­ло ограниченное количество комплексов. В му­зейные собрания попали главным образом сбо­ры и покупки, которые опубликованы весьма выборочно.

Одной из самых насущных задач изучения Ананьинского могильника являются не прожек­ты, связанные с масштабными раскопками па­мятника, а прежде всего — выявление, обработ­ка и публикация известных погребальных комп­лексов и всего корпуса вещей, происходящих из сборов и покупок. Только в этом случае Анань­инский могильник явится полноценным архео­логическим и историческим источником и, уве­рены, откроет новые перспективы как в иссле­довании самого памятника, так и ананьинской археологии в целом.

 

Литература

Ачабин П.В. Ананьинский могильник (близ города Елабуги) // ВГВ. 1859. №№ 27-30.

Ачабин П.В. Ананьинский могильник (близ города Елабуги) // ВРГО. 1860. Ч. XXIX. Кн. 6. С. 87-120.

Археологическая карта Татарской АССР: Предкамье. М., 1981.

Васильев Ст.А. Искусство древнего насе­ления Волго-Камья в ананьинскую эпоху (исто­ки и формирование): Рукопись дисс… канд. ист. наук. СПб., 2002.

Васильев Ст.А. Ананьинский звериный стиль. Истоки. Основные компоненты и разви­тие АВ. 2004. №11. С. 275-297.

[Ефимова А.М.} Каталог археологических коллекций [Государственного музея ТАССР]. Вып I. Эпоха железа: ананьинская и пьянобор­ская культуры. Казань, 1956.

[Ефимова А.М.] Каталог археологических коллекций Государственного музея ТАССР. Вып. II. Эпоха железа, Волжская Болгария,: ордынские города. Казанское ханство, кол- XVF-XVII вв. Казань, 1980.

Жаравин В.С. Петр Алабин – почетный гражданин города Вятки // Самарский край  в истории России. Вып.2. Самара, 2004, с.10-68

Збруева А.В. Ананьинский могильник//СА, 1937 .т.II. с.95-111

Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху //МИА, 1952, № 30

Кузьминых С.В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке (медь и брон­за). М., 1983.

Кузьминых С.В. Ананьинская культура (ана­ньинская культурно-историческая область) //

БРЭ. 2005а. Т. 1. С. 668-669.

Кузьминых С.В. Ананьинский могильник // БРЭ. 20056. Т. 1. С. 669.

Марков В.Н. Некоторые результаты иссле­дования каменной стелы с изображением из Ананьинского могильника // Памятники древней истории Волго-Камья. Казань, 1994. С. 88—93.

Московский О.В. Грани таланта: К 180-ле­тию со дня рождения П.В. Алабина. Самара, 2004.

Невоструев К.И. Ананьинский могильник (Вятской губернии близ Елабуги) // Труды I АС. М., 1871. Т. II. С. 75-112.

Нефедов Ф.Д. Археологические исследова­ния в Южном Приуралье и Прикамье в 1893— 1894 гг. // МАВГР. 1899. Т. III. С. 42-74.

Пономарев П.А. Материалы для характери­стики бронзовой эпохи Камско-Волжского края. I. Ананьинский могильник (археологический этюд) // ИОАИЭ. 1892. Т. X, вып. 4. С. 405—438.

Сенникова Л.А. Археологические исследо­вания П.В. Алабина в Вятской губернии. Архе­ологическое собрание Вятского публичного му­зея // П.В. Алабин, Вятка, музей (Алабинские чтения). Киров, 1998.

Худяков М.Г. Петр Алексеевич Пономарев (1847-1919) [Некролог] // ИОАИЭ. 1920. Т. XXX, вып. 3. С. 245—260.

Худяков М.Г. Ананьинская культура // Ка­занский губернский музей за 25 лет: Юбилей­ный сборник статей. Казань, 1923. С. 72—126.

Чижевский А.А. Погребальные памятники населения Волго-Камья в финале бронзового — раннем железном веках (предананьинская и ана­ньинская культурно-исторические области). АКД. М., 2002.

Чижевский А.А. Погребальные памятники населения Волго-Камья в финале бронзового — раннем железном веках (предананьинская и ана­ньинская культурно-исторические области). Казань, 2008.

Штадлер (Денисова) Т.В. История изуче­ния погребальных памятников ананьинской куль­туры в Удмуртском Прикамье (середина XIX в. — 20-е гг. XX в.) /У Проблемы этногенеза финно­угорских народов Приуралья. Ижевск, 1992. С. 66-72.

Aspelin J.R. Suomalais-ugrilaisen muinaistut- kinnon alkeita. Helsinki, 1875.

Aspelin J.R. Muinaisjaanoksia Suomen suvun asumus-aloita — Antiquites du nord Finno-ougrien. Vol. II. Helsinki, 1877.

Eichwald Ed. von. Ueber die Sauegthierfauna der neuem Molasse des sudlichen Russlands und die sich an die Mollasse anschliessende vorhistorische Zeit der Erde // Bulletin de la Societe Imperiale des naturalistes de Moscou. Moscou, 1860. Т. XXXIII. S. 458-479.

Tallgren A.M. P.A.Ponomarewin loydot Ananjinonkalmistossa v. 1881 [Раскопки П. А.По­номарева на Ананьинском могильнике в 1881 г.] // SM. 1913. Т. XX. Р. 37-46.

Tallgren A.M. L’epoque dite d’Ananino dans la Russie orientale// SMYA. 1919. T. 31:1.

Tallgren A.M. Die russischen und asiatischen archaologischen Sammlungen im Nationalmuseum Finnlands // ESA. 1928. T. III. S. 141-164.

 

 

[1] См. полнее о начальном этапе истории изучения Ананьинского могильника и библиографии работ о памятнике в: (Tallgren, 1919. Р. 34-35; Худяков, 1923; Збруева, 1937. С. 95-98; Археологическая карта…, 1981. № 793; Штадлер, 1992; Васильев, 1992. С. 446-448), а также в статье К. Карпелана и П. Уйно в настоящем сборнике.

[2] Значительная часть орудий и оружия из разру­шенных постмаклашеевских комплексов наиболее полно опубликована одним из авторов (Кузьминых, 1983).

 

[3] Предположение В.Н. Маркова о том, что стела является поздней црдделкой с использованием бул- гарского надгробия (1994. С. 91) не подтверждено спе­циальными исследованиями.

[4] Известно, что раскопки Пьяноборского и Мунов- ского могильника и сборы вещей производили в 1881 и 1894 гг. П.А. Пономарев и Ф.Д. Нефедов (Археоло­гическая карта. ..,1981. №№ 836,837), исследовавшие в те же годы Ананьинский могильник.

Читать в формате PDF